После установления советской власти в Амурской области, в саду Народного дома (ныне Техникум физической культуры) в Благовещенске, было решено провести массовое перезахоронение погибших в разные годы борцов с белогвардейцами и японскими интервентами.

26 марта 1920 года, состоялись похороны коммунистов, погибших в ходе Гражданской войны.

В братскую могилу с другими были перенесены - останки первого председателя облисполкома Федора Мухина, убитого белогвардейцами 9 марта 1919 года, на перекрестке улиц Артиллерийской и Большой (ныне – ул. им. В.И. Ленина), якобы при попытке к бегству; Генриха Дрогошевского - командира партизанской армии, расстрелянного японцами и белогвардейцами 7 июля 1919 года; председателя железнодорожного комитета Владимира Шимановского, расстрелянного 20 ноября 1919 года; группы подпольщиков, казненных на р. Амур 19 марта 1919 года, в числе которых погибли члены центрального штаба М.А. Прянишников и П.М. Гусев; Иосифа Корытова, активного сотрудника советских газет; Самуила Шадрина – заместителя председателя амурского облисполкома и т.д.

Здесь же похоронены 16 амурских комиссаров, зверски расстрелянных японцами и белогвардейцами. Утром 26 марта 1919 года в штабе японского командования 12-й дивизии был разработан план истребления группы заключенных благовещенской тюрьмы. Совместно с белогвардейской контрразведкой был составлен список из 27 человек. В списке были первые амурские комиссары: Шумилов С. П. (комиссар земледелия), Поспелов Н. И. (комиссар труда), Шестаков И. И. (комиссар финансов), Вшивков П. Е. (комиссар здравоохранения), Зубок П. И. (комиссар социального обеспечения), Белин Л. М. (комиссар гражданских сооружений), Воробьев Н. И. (комиссар просвещения). Повилихин В. В., Хабаров М. А., братья И.Г. и А.Г. Семенченко, Г.М. Мельниченко — в прошлом командиры Красной гвардии и Красной армии, Шелковников А. М. — бывший председатель следственной комиссии ревтрибунала, Е. И. Федин — бывший председатель Зиловского волисполкома. Я. Г. Шафир - руководил большевистским благовещенским комитетом, был редактором первой советской газеты Амурской области, А. К. Чумак — комиссар и член Военного совета Уссурийского фронта, с началом военной интервенции А. К. Чумак жил в Благовещенске, где в составе подпольного комитета готовил силы для восстания и т.д. Список этих фамилий был отпечатан на машинке. А внизу от руки были приписаны еще четыре фамилии: С. Крапивин, Д. Малютин, И. Попков, В. Плотников с пометкой: «участники вновь готовящегося восстания».

Этот список из японского штаба был передан подполковнику Лебедеву — начальнику Благовещенского пункта военного и паспортного контроля (орган белой контрразведки), которому был непосредственно подчинен начальник тюрьмы. По распоряжению Лебедева прапорщик Пономаренко (контрразведка) с отрядом японцев вечером 26 марта явился в тюрьму с тем, чтобы взять там указанных в списке заключенных якобы для допроса в японском штабе.

Всего собрали 18 человек из 27 указанных лиц, т.к. четверо (В. Маленов, А. Прижбыляк, И. Володин, И. Бутин) были в тифозном состоянии и находились в тюремном лазарете. Их японцы брать не решились. Одного — М. Бутакова — только накануне освободили, и он был уже вне тюремных стен. Еще четверо, чьи имена были приписаны к спискам дополнительно от руки, находились пока в управлении милиции и в тюрьму не поступили. Таким образом, из намеченных 27 человек были взяты только 18. Причем взяты без суда и следствия. Никто из них не был осужден на казнь. А Шелковников за несколько дней до этого был белогвардейским судом оправдан.

Позже П. Е. Вшивков, в своих воспоминаниях опишет события ночи, с 26 на 27 марта 1919 года: «Нас всех завели в комнату свиданий, которая была полна японских солдат и офицеров, и поставили к стенке попарно. Японцы стали вынимать из карманов шинелей тонкие китайские бечевки и резать их на куски… Японцы начали связывать нам руки назад и потом еще попарно друг с другом за локти рук… Под сводами тюремных ворот нас окружил конвой. Кроме того, к каждой паре подошел японец, и каждый из них взялся за веревочку, связывающую нас друг с другом за локти…Впереди с фонариками, показывая дорогу, шли два белых офицера-контрразведчика. За больничными зданиями начинался пустырь. И там, у одной из ям, бывшей когда-то печью для обжига кирпича, остановились. Последовала команда: «Становись на колени, нагибай головы». На шеи легли холодные японские штыки-тесаки. Японские и русские офицеры осмотрели выбранную могилу… Последние минуты перед казнью — короткие разговоры, горячее прощание друг с другом.

Тишину мартовской ночи прорезали жуткие крики, предсмертные стоны, хруст костей, проклятия душегубам. Японцы парами стали сводить обреченных в яму и там рубили им головы, кололи штыками, в упор стреляли». На следующий день, 27 марта, на Загородной улице был обнаружен труп комиссара Зубка, убитого японскими патрульными, а 29 марта за городской больницей в яме, на месте заброшенной кирпичеобжигательной печи, были обнаружены 15 трупов людей, изрубленных шашками и заколотых штыками. Это были взятые из тюрьмы 26 марта комиссары. Троим из них удалось сбежать с места казни. П. Е. Вшивков, связанный с В. В. Повилихиным, неожиданно почувствовал, что связывающая их веревка ослабела, потянул сильнее и развязал ее. В темноте ночи конвойные этого не разглядели, и, когда их с Повилихиным повели в яму, он бежал. Побег Вшивкова вызвал замешательство у японцев, и, наспех ударив шашкой Повилихина, они лишь ранили его.

Под утро, когда кровавая расправа уже закончилась, он очнулся от холода, с трудом выбрался из-под трупов, добрался до стоящей неподалеку избушки и был спасен больничным сторожем.

Третий — П. Зубок, бывший комиссар социального обеспечения, развязавшись, сбил офицера и бежал в город, но там, на Загородной улице, неожиданно наткнулся на японский патруль и был убит.

В следственных материалах сохранились свидетельства зверства японцев. По заключению врачебной экспертизы у 15 трупов были рубленые шейные раны, у одного голова совершенно отделена от тела. На телах всех убитых по нескольку колотых, рубленых и огнестрельных ран. Например, на трупе Л. Белина — на голове и шее — четыре раны, четыре раны на левом боку, две раны на предплечье, рана круглой формы на животе. На теле Я. Шафира 5 ран рубленых, одна рана колотая, круглая рана на бедре и сзади раздроблена голова.

Список захороненных в братской могиле:

В 1957 году, в честь 40-летной годовщины Октябрьской революции над могилой был сооружен памятник. Авторы памятника - скульптор Е.П. Плюснина, архитекторы А.Е. Эльясберг, Ю.К. Василевич, Ю.А. Донцов.